Сатьи ДЛ 2003              На главную                   Назад

М. Кругов.

ВТОРАЯ ВОЛНА.

В серьезном бизнесе уже пятый год наблюдается процесс второго пришествия иностранных специалистов. Как представляется, настало время второго пришествия зарубежных консультантов и во власть.

Первый приход в российский бизнес зарубежных менеджеров в конце 80-х – начале 90-х годов осуществлялся на волне массовой организации совместных предприятий, которая больше напоминала золотую лихорадку клондайковского типа. В бесчисленных СП западные спецы представляли интересы иностранных партнеров и заодно знакомили первых отечественных бизнесменов с азами маркетинга, менеджмента и другими полезными в условиях рынка элементарными знаниями и ноу-хау.

Однако не прошло и пяти лет, как первая волна схлынула – в дикой экономической среде того времени иностранные специалисты оказались просто не нужны. Развитие бизнеса эффективно обеспечивали господа попроще и подешевле – «Калашников» и «Тротил». Поэтому в российских предприятиях если и оставались зарубежные кадры, то они занимались не управлением бизнесом, а лишь их связями с внешним рынком. То есть, обеспечивали контакты и переговорный процесс с западными клиентами и партнерами. Соответственно, реально в управлении российским бизнесом никак не участвовали.

Однако к концу славного десятилетия экономическая среда несколько цивилизовалась. А потому серьезному бизнесу для развития потребовались качественные специалисты по маркетингу, менеджменту, логистике и пр. Но если наши спецслужбы смогли своими кадрами обеспечить первую фазу «развития капитализма в России», то отечественная экономическая наука с задачей обеспечения специалистами второй фазы справиться не смогла. 

Наука, в которой советник президента А. Илларионов и генерал-губернатор А. Руцкой имеют одинаковую квалификацию доктора экономических наук, не может рассчитывать быть востребованной серьезным бизнесом.

Это, впрочем, естественно. Экономика является вторичной наукой – сами ученые-экономисты бизнесом не занимаются, а лишь обобщают и систематизируют результаты работы предпринимателей, являющихся прикладными экономистами. То есть, эта сфера функционирует так же, как та же физика – одни ученые являются теоретиками и потому лишь обрабатывают то, что добывают экспериментаторы.

Если экономика уродливая, она выдает экономистам ложную информацию, изучая которую они могут выдавать рекомендации лишь разной степени идиотизма. И уж точно наши экономисты не имеют ноу-хау управления бизнесом в рыночных условиях. А потому если они что и анализируют, то отнюдь не полностью недоступную им практику западного бизнеса, а лишь имеющиеся у нас экономические извращения. Соответственно, отечественные экономисты никаких услуг серьезному бизнесу оказать в принципе не способны. 

Если бизнес с помощью иностранных специалистов решает для себя проблему качественного интеллектуального обеспечения, то управление экономикой страны такой поддержки полностью лишено. А потому власть просто не понимает смысла экономической политики и назначение ее составляющих. Понимание того, что промышленная как-то управляет процессами в реальном, а финансовая в финансовом секторе, разумеется, имеется. Но вот смысл управления представляется весьма смутно. Вроде как не имеющему технической подготовки человеку известно, что автомобиль перевозит людей и грузы, хотя как работает машина, он не имеет ни малейшего понятия. Кроме того, что гудит и ест топливо.  

Для разработки качественной экономической политики и, как следствие, перехода к осмысленному управлению экономическим развитием сегодня у власти просто нет соответствующего интеллектуального обеспечения. Начавшаяся дискуссия о выборе приоритетных отраслей и мерах по их поддержке ясно демонстрирует отсутствие у нас экономистов, что-то понимающих в механике рыночной экономики. В стране по-прежнему имеются только специалисты по централизованному планированию.

Наши ученые знают, что экономическая политика обеспечивает развитие хозяйства страны, но смутно представляют себе, как она это делает в условиях рынка. В результате не могут наладить имеющийся у нас автомобиль-экономику – каждый лишь советует сидящей за рулем власти жать важную по его мнению кнопку, рычаг или педаль.  А. Илларионов – уменьшить бюджет, С. Глазьев – отобрать у олигархов сырьевую ренту, Е. Гайдар – ехать медленнее. И т.д. и т.п.

Примитивная экономика не дает возможности появиться грамотным экономистам. А в их отсутствие можно управлять экономикой только по примитивным технологиям. В результате примитивность экономики надежно консервируется.   Замкнутый круг.

В качестве характерного примера результатов тыканья с умным видом в кнопки пульта управления российской экономикой можно привести ситуацию с промышленной политикой, дискуссия о необходимости которой недавно началась среди бизнесменов и публичных экономистов. Развитие, как форма движения, всегда является следствием дисбаланса. Экономическое развитие обеспечивается дисбалансом, который создается промышленной политикой. Тогда как финансы, являясь инструментами управления, обеспечивают не само развитие, а только управление его течением. Соответственно, без промышленной политики финансовая требуется в той же степени, в какой в чистом поле нужен топор лесоруба.

Если телегу поставить впереди лошади, уехать никуда не удастся. Десятилетие разрабатывая финансовую политику, не имея при этом промышленной, правительство смастерило аналог телефона старика Хоттабыча. Он, как известно, был сделан из цельного куска мрамора – старик не знал, что внутри аппарата должна еще быть и соответствующая начинка.

Так что имеющаяся у нас финансовая политика пригодна лишь в качестве гнета. Если экономику уподобить бочке с квашеной капустой. А все финансовые инструменты используются властью лишь для удержания экономической среды в состоянии покоя. То есть, недопущения развития. Почему российскую экономическую политику правильнее называть бухгалтерской. 

Этим, кстати, и объясняется сверхнизкий уровень монетизации российской экономики – порядка пятнадцати-двадцати процентов. Тогда как в переходных экономиках он колеблется в диапазоне 25-30%, а в развитых странах достигает даже 100%. Потому что чем меньше денежная масса, тем проще удерживать экономику в равновесии – именно финансы обеспечивают ей подвижность.

Опять же минимальная по размеру денежная масса оказывает минимальное по силе воздействие на экономическую среду, с которым власти легче справиться. Аналогично, чем примитивнее устроены финансовые рынки, тем более кондовыми технологиями для управления идущими на них процессами можно пользоваться правительственным бухгалтерам.

Деградация интеллектуального обеспечения власти естественным образом привела к тому, что правительство всерьез считает, будто равновесная экономическая среда исключительно благоприятна для развития. То есть, является чем-то вроде питательного бульона для бизнеса. Хотя любое отечественное болото демонстрирует противоположный эффект такой модели развития – гарантированный застой. Это значит, что имеющийся уровень монетизации и примитивность финансовых рынков как раз и гасят возникающий в экономике потенциал воздействия. Так что он просто не успевает что-то в экономике изменить.

Тогда как уравновешивать экономику требуется только после того, как в ней произошли изменения. Как хозяйка выключает плиту только после того, как сварит суп. А не когда еще только поставит на нее кастрюлю. Но при отсутствии промышленной политики правительственные финансисты ничего иного делать просто не способны. Они же не понимают, что происходит в экономике, когда она вдруг начинает выходить из равновесия – то ли это «аленький цветочек» проклевывается, то ли фурункул нагнаивается. Соответственно, не ждут результата изменения, а начинают уравновешивать среду при первых признаках появления дисбаланса.

В этом смысле особо характерна недавняя реакция финансовых властей на рост объемов внешнего кредитования российских производителей. Правительство и ЦБ сразу, как только заметили нарождающийся дисбаланс, заявили о необходимости введения ограничений для реального сектора на внешние заимствования. И они действуют вполне разумно – так как в стране нет промышленной политики, неизвестно, на пользу или во вред экономике будет работать развивающийся дисбаланс.  

Власти нужно перестать пользоваться услугами отечественных «умельцев» от экономики и пойти по тому пути, которым идет серьезный бизнес – привлекать специалистов из-за границы.

Представляющие ценность экономическая информация, знания и опыт управления относятся к ноу-хау. А потому теми же развитыми странами не афишируются – в печати не публикуются. В результате наши ученые-экономисты заимствуют из зарубежных источников или не пригодные для непосредственного использования результаты академических исследований, или мировой экономический фольклор. То есть, копируют и анализируют не реально применяемые передовыми странами модели устройства экономической сферы и способы управления протекающими в ней процессами, а идеологические штампы, используемые лишь для пропагандистского обоснования политики.

На заре рыночных преобразований власть тоже пользовалась услугами иностранных консультантов. Но очень скоро от этой практики отказалась – управлять достаточно интимным процессом дележа советского наследства было удобнее без участия «иностранных наблюдателей». Однако сегодня для власти пришла пора взять пример с серьезного бизнеса – для разработки экономической политики начать привлекать западных специалистов. Разумеется, только из числа тех, кто выполняет функции интеллектуального обеспечения власти передовых обществ.

И это путь не только развивающихся стран. По нему в свое время пошла Япония – лауреат Нобелевской премии В. Леонтьев ставил японцам систему управления экономическим развитием с помощью межотраслевого баланса. За что, кстати, был награжден высшим японским орденом. И пока у нас нет собственной экономической науки, осмысленно управлять экономическим развитием можно единственным способом – привлекая соответствующих иностранных специалистов. Как это давным-давно делал царь Петр. И совсем недавно те же японцы.